|
Извиняюсь, если - не в формате ОП. Просто понравилось, как написано: мудро, на мой взгляд, по-человечески, от души.
Что творили Макаревич, Шаов и флейтистка в профилактории Чусовского металлургического завода
Прилетев из Перми, я сел во Внукове на электричку и очутился на Киевском вокзале как раз в то время, когда десантники гоняли здесь нерусских. Толпа в тельняшках в метро, гулкие своды славно отражали хор сорванных голосов: «Сла-ва ВДВ!» На эскалаторе многие улыбались, я тоже: ведь это хорошо — когда вместе?
Многие из тех, с кем я провел выходные на фестивале «Пилорама» в периметре бывшей колонии для политзаключенных «Пермь-36», полезли бы объясняться с десантниками, могли бы и огрести. А может, и нет.
На «Пилораме» в этом году тоже появились организованные молодые люди, идентифицирующие себя почему-то как «коммунисты». Сергей Адамович Ковалев сказал, что с провокаторами разговаривать нельзя, Людмила Улицкая сказала, что разговаривать надо со всеми, и она даже попробовала. Но их аргументы были как бы сильней: Сталин — гений, за время его правления население СССР выросло, во всем в конечном итоге виноваты евреи, а Сергей Адамович хоть, может, не вполне еврей, но отрабатывает деньги ЦРУ. Что же им на это возразишь? Да, вот еще: среди их дедов репрессированных не было, и мало кто в России может вспомнить таких родственников. Ну, правильно, мальчик, пошел бы ты все-таки в восьмой класс: у репрессированных же детей уже не было, а ты, вероятнее всего, правнук вохры. Но кто сказал, что вохрой быть плохо?
Разговор слепого с глухим имеет смысл, ибо не только эти дети вохры слепы и глухи, мы тоже не так уж зрячи. Песням Тимура Шаова, как потом и Макаревича, внимали толпы, может быть, и спрятавшиеся просто от дождя под навесом. Что они все думают про это? Если хотя бы один задался вопросом, кто такой Тимур Шаов, то есть не еврей ли он, то оно уже того стоило. Чурка же, сам так говорит со сцены, а поет вроде все правильно и вообще классно.
Столкновение смыслов — это и есть, наверное, смысл «Пилорамы». Вряд ли фестиваль производит новые, их просто нет, и всё повторение пройденного, но из столкновения смыслов они выходят иными. Если удается джемсейшн. Это слово из эпохи джаза, когда музыканты из разных мест, раньше, может, и знавшие друг о друге только понаслышке, в конце вечера начинают играть вместе, понимая один другого с одной ноты.
Ирек Муртазин, современный политзэк (работающий теперь в «Новой»), завидует сидевшим прежде в «Перми-36»: замерзшим и не жравшим, им было о чем поспорить в середине глухих семидесятых. Ирек же в колонии мог поддержать (или не поддержать) только спор о том, что делать после освобождения: сначала трахнуть, а потом жахнуть, или сначала жахнуть, а потом уж трахнуть. Для столкновения смыслов маловато. А по телевизору с воли разве про что-то другое? А мы на свободе нулевых разве не про это? Да оно и неплохо, конечно, но надо ж что-то еще.
В общем, три часа ночи, профилакторий Чусовского металлургического завода: Шаов поет, а Макаревич больше молчит… Флейтистка из группы «СП Бабай» (у них еще такой цыганистый медведь по гитаре: «Бенц! Бенц!»), уже развинтила флейту, пора и честь знать, а Тимур говорит: «Подыграй-ка мне вот тут вот». Она сначала со слуха не очень уверенно: «Ти-ти-ти», Макаревич как заревет: «Гитару!!!» Их уже две, медведь в бубен, а флейта — не отрываясь влюбленными глазами, но именно на гриф, за музыкой: «Фьють-фьють-фьють!» Вот оно! Описать невозможно. Да и нельзя: интимно. Джемсейшн. Как там было?.. Борьба и единство противоположностей, а именно единство, слияние. Смысл, мир, любовь, свободы.
В позапрошлом году Арсений Рогинский, проводящий экскурсии по лагерю «Пермь-36», рассказал мне историю про эстонского националиста. Его привезли на особый режим, там окон нет, одни решетки и прогулочный дворик с чулан. Долго везли его лютыми этапами в закрытых вагон- и автозаках, привезли ночью, а утром он этой вохре и говорит: «Ну, понятно, это Средний Урал, европейская часть». Бросились шмонать, где у него тайные малявы: «Как ты узнал?» А он: «По пению птиц». Он был профессор орнитологии.
В прошлом году этот эстонский профессор тоже приезжал на «Пилораму», тощий, как жердь, и с виду довольно злющий. Я решился подойти к нему и спросить, насколько эта история правдива. «Этто, канешшно, франье!» — сказал он, он за неделю знал, куда его привезут, из малявы. Еще подумав, он сказал, что «все раффно» так рассказывать можно, он разрешил.
То есть не всегда надо о фактах, иногда лучше поверх. По пению птиц. Потом можно и жахнуть, и трахнуть, у кого еще получается, но сначала вот это.
Леонид Никитинский
обозреватель «Новой»
Источник: http://www.novayagazeta.ru/data/2011/085/16.html |
