«Таких, как ты, много».
|
После тяжелого ранения бывший спецназовец и омоновец, в теле которого остается сотня осколков, 10 лет выбивает у государства право на жизнь
«Теракт» по халатности
Родине, как известно, нужны герои, готовые за нее умереть. Желательно, скромные – чтоб они не требовали за это от нее многого, понимая, что отдают ей сыновний долг. А те, которые, исполнив его, выходят из строя по состоянию здоровья, ей совсем не нужны: Родина-мать предпочла бы, чтоб они были мертвыми. В этом уверен бывший спецназовец Виталий Коваленко: около 12 лет после тяжелого ранения борется он с государством в лице разных его ведомств за выживание, и, не смотря на превосходящие силы противника (чтоб не сказать – врага), пока побеждает – слава Богу, живой. В теле его остается около сотни осколков (в том числе согласно диагнозу, в голове, около глаза), средства к существованию у него – минимальные, собственной жилплощади (по идее с нее и должна начинаться Родина) у Виталия нет.
В первый раз командирован был в Чечню еще срочником – служил в спецназе внутренних войск: провел те 4 с лишним месяца в почти непрерывных боевых действиях. Вернулся, к счастью, живым - здоровым. После демобилизации в 2002 году поступил в ОМОН. Тогда, рассказывает, служба в нем ему казалась слишком легкой, неинтересной, нагрузки – «детскими»: так много было сил и здоровья. Хотел со временем перейти в СОБР (специальный отряд быстрого реагирования), чтобы «по полной использовать свои способности». Там теперь служат его друзья, получив высшее образование (туда без вузовского диплома не принимают): в ОМОНе были одного с ним звания, а сейчас – капитаны, майоры. Он тоже закончил заочно – уже после ранения Сибирский физкультурный госуниверситет, но так и остался младшим сержантом.
Следующая командировка в 2004 оказалась намного страшней, хотя столкновений с боевиками в ней почти не было. Было отчаяние, какого ранее не испытывал /не переживал/ никогда. После не раз это состояние повторялось. Он тогда понял главное: государству до него дела нет.
Дислоцировались омские омоновцы в селе Зандак Ножай-Юртовского района в заброшенной школе. Там и взорвалась мина. По официальной версии это был осколочный снаряд, которым неизвестные выстрелили в окно из гранатомета РПГ-7В. Так и написали потом в газетах, так записано и в следственных документах. А на самом деле, рассказывает Виталий, было не так: взрыв случился из - за дикой халатности должностного лица, грубо нарушившего правила безопасности: принес в расположение мину, изъятую у местных жителей, чему есть доказательства – в частности, видеозапись, сделанная сразу же после взрыва, на которой видно, что мощность его, судя по последствиям, в несколько раз больше, чем была бы она, если бы взорвалась граната. Есть и свидетели: трое бойцов в результате этого «теракта» погибли, двое, в том числе и Виталий, были тяжело ранены, но пятеро, получивших легкие ранения, живы. Если бы, говорит он, правда была тогда обнародована, то отставка грозила бы не только этому командиру, но и гораздо более высоким чинам.
Из Зандака его доставили в Дагестан, в Хасавюртовскую больницу. Прооперировали: вытащили осколки из кишечника, вывели его наружу, сделав отверстие в брюшной полости (стому), после чего, говорит Виталий, медики как будто забыли о нем: пролежал пять суток просто так, без лечения. «У меня был перитонит, истощение, началось уже омертвление тела, но никто ко мне даже не подходил. Пришла мысль, что, наверное, я – лишний свидетель». Все это время он находился в сознании, обезболивающих ему не давали, боялся уснуть: чувствовал, что уже не проснется.
Сержанта спасли полковники
На шестые сутки его пребывания в госпитале появился там зам начальника УВД Омской области полковник Баранов. «Спросил: - Как дела? Я сказал ему: - Все плохо, Юрий Семенович, меня не лечат: дохну я здесь. Он говорит: - Врачи сказали: ты – не транспортабельный. Как же я стану транспортабельным, говорю, если гнию тут пятые сутки? Мне уже не до субординации было. Везите, говорю, меня отсюда: если надо, сам заплачу – за вызов, за соляру, за керосин. Все со счетов поснимаю».
Вызвал полковник «таблетку» (автомобиль УАЗ) и отправил его в Ханкалу. «Можно сказать, спас мне жизнь» – говорит Виталий, подозревая, что поступил Ю. С. Баранов против «их правил», за что ему благодарен, хотя позже, когда обратился к нему за помощью по вопросам жизнеустройства, милосердствовать еще раз полковник не стал.
В ханкалинском госпитале пролежал Виталий, не замечаемый врачами, 10 часов. Потом подогнали вертолет. Им, «второсортникам», лежавшим в коридоре, рассказывает он, просто повезло: надо было срочно отправить высокого чина, который ранение получил. «А так бы эту вертушку долго ждать нам пришлось, и не факт, что дождались бы. Я там уже ни двигаться, ни говорить не мог. Только слышал, как подошли к моей каталке два медика, один другому казал: - Этого привязывать не надо – он уже завонялся…Закидали нас в вертолет штабелями, будто мы уже были трупами, мне кого-то бросили на ноги». Полковник, естественно, отдельно от общей массы летел: «Нас как бы в нагрузку к нему отправили».
Во Владикавказе Виталий пробыл двое суток в реанимации. «Оказалось, что мне можно пить. Пять суток воду мне не давали – организм съедал себя изнутри. За эти дни потерял треть веса – с 96 кг до 64. Считается, что при таких ранениях и потеря 20 процентов – летальный исход. Другой, у кого здоровья поменьше – не выжил бы. А там мне зонд поставили, 10 чайников воды принесли: никак не мог напиться – все выпил».
Оттуда дислоцировали его на самолете в Ростов: там сделали резекцию кишечника, после чего смог есть и пить самостоятельно, поставили на ноги. Долечивался в Омском госпитале – 5,5 месяцев. Всего после ранения перенес 11 операций. Врачи говорили: для полной реабилитации еще надо пару месяцев полежать. Но если бы он пробыл в госпитале полгода, пришлось бы государству нести большие расходы: тогда бы Виталию автоматически полагалась бы инвалидность, а инвалидам боевых действий положено собственное жилье (он в то время жил с молодой женой в тещиной однокомнатной квартире – старой панельной, общей площадью 42 кв.м.). Поэтому выписали его недолеченным. «Предложили: либо продолжаешь служить, либо списываем тебя по негодности - в «пограничном состоянии», без инвалидского пособия». Он, естественно выбрал первое. И за этот выбор пришлось бороться. Поначалу медкомиссия признала его негодным. «Я ругался с медиками: - Хотите сделать меня бомжом! Слава Богу, добился, чтоб восстановили на службе».
Хождения по земле
В феврале 2005 вернулся в строй. «И почти сразу же начались гонения: вероятно, за то, что требовал вернуть деньги, которые с меня незаконно сняли». Вызвали его в финотдел областного УВД и сказали: «Мы с тебя вычтем из чеченских командировочных 15 тысяч: ты же не до конца пробыл там». Да, до ранения он там пробыл 3,5 месяца, а отправляли его на 6. Время, проведенное в госпиталях, где чудом он выживал, благодаря недюжинному здоровью, часть которого была израсходована на борьбу за жизнь, в зачет не пошло. Не зачли ему и сотню осколков, оставшихся в нем после всех операций, и контузию, из-за которой у него нескончаемый звон в ушах («сейчас привык уже, абстрагировался, а первое время места не находил себе - психовал»), и потерю слуха (тугоухость второй стадии), и зрения (ангиопатия сетчатки), постоянные головные боли и много чего еще, в том числе лекарства, которые часто приходилось на свои покупать: «в госпитале не было самых необходимых – неврологических».
Облагодетельствовали: «Сказали: идем тебе навстречу – будем высчитывать понемногу – 25 % зарплаты в месяц». Зарплата была у него в то время 5 тыс. рублей. За год все высчитали: корешки хранит до сих пор. А потом Виталий узнал о приказе, где четко сказано, что с участников боевых действий, получивших ранения, командировочные высчитывать нельзя. «Пришел с этими квитками, с приказом в бухгалтерию, курирующую ОМОН, говорю: - Верните деньги: что за беспредел? Главная бухгалтерша мне отвечает: - Слышь, ты, будешь возмущаться – вообще уволим тебя. Ладно, говорю, пойду в прокуратуру. В тот же день мне эти деньги выдали, кассир сказала: - Ну теперь держись. Прихожу в отряд, ротный спрашивает: - Ты что там натворил? Тебя же теперь уволит». Отстаивая свое законное право, он действовал как бы «не по понятиям». «Я разговаривал с родственниками бойцов, погибших при взрыве: они не получили те командировочные до сих пор».
Начальство стало следить, говорит, за каждым его шагом, но за 4 года, как и за 2 следующих, когда работал в патрульно-постовой службе (перешел туда, надеясь, что там от него отстанут), найти оснований для увольнения не могло. Зато регулярно лишало его квартальных, тринадцатой зарплаты. «Найти повод для взыскания можно всегда. Например, по инструкции ты должен пробыть в помещении не дольше двух минут: дверь закрыл, дверь открыл. А ты пробыл дольше, потому что когда вошел, раздался звонок из дежурки: позвонили специально, по заданию… Парни боялись выходить со мною на пост – знали, что будут вокруг него наблюдатели. Я после каждого поста по 5 объяснительных писал».
Еще надеялись, рассказывает Виталий, что после ранения он физподготовку не сдаст. А он сдавал на отлично: подтягивание, отжимание, подъем штанги, челночный бег и т.д. Поблажек ему никто не давал. «Правда, грыжи потом вылазили – приходилось снова ложиться в больницу».
Побеждал каждый год в соревнованиях по рукопашному бою: портрет его висел на Доске почета напротив здания УМВД Омской области, руководство которого не знало. как избавиться от него. Устав от бесконечных придирок. преследований, сам пытался его шантажировать. Сказал как-то большому начальнику, что может пойти в прессу и рассказать, как все на самом деле было в Зандаке. «Не забывай, Виталя, ты по земле ходишь» - ответил тот.
Таких, как он, много
Врачи рекомендовали работу сменить: нельзя ему с гипертонией (это одно из многих последствий ранения) стоять по 15 часов на жаре и на холоде. Тебе, говорили, положена инвалидность. Но эмвэдэшная медкомиссии не давали ему ее, так как в придачу к ней полагается и жилплощадь. В 2010 году у Виталия родился сын. Вскоре после его рождения пришел на прием к зам по тылу областного УМВД Сергею Клевакину ( в настоящее время находится под арестом по обвинению в получении взятки в сумме 4 млн. рублей, , связанной с махинациями при покупке для сотрудников ведомства служебного жилья). «Выписной эпикриз Омского военного госпиталя. Диагноз: МВР, сочетанное огнестрельное осколочное ранение головы, груди, живота, конечностей.
Множественные осколочные ранения лица, мягких тканей грудной клетки. Сотрясение головного мозга. Слепое огнестрельное осколочное ранение лица, головы в правой теменной области и правой орбиты. Осколочное проникающее ранение брюшной полости с повреждением тонкой кишки. Осколочные слепые ранения мягких тканей верхних и нижних конечностей. Контузия правого глаза тяжелой степени с кровоизлиянием в полость глазного яблока, инородное тело правой глазницы...».
«Полковник сказал: - Оформим тебе инвалидность, да еще и квартиру пообещал. А рядом сидели начальник ВВК и заведующий поликлиники МВД – они это слышали. Я подумал: какой хороший мужик. Не знаю, зачем он это сказал: может, чтобы я успокоился – перестал жалобы писать? Но кинули они меня – ничего не дали. Пошел к самому главному – генерал-лейтенанту Томчаку». Он тогда только заступил на должность начальника областного полицейского управления, сменив генерала Камерцеля: к нему 7 лет наш герой не мог попасть на прием, а тут получилось сразу, что давало надежду.
По словам Виталия, Юрий Томчак, выслушав его, сказал ему так: «Я много видел таких, как ты, поверь мне». И посоветовал идти в суд.
Судья удивился: как хватило у него здоровья после ранения закончить физкультурный университет? Он в самом деле закончил его заочно, притом всякий раз добиваясь с трудом – сначала в ОМОНе, потом в полку ППС, чтобы его отпустили на сессию. Виталий ответил: «Кроме здоровья есть еще такое понятие – волевые качества. У нас многие инвалиды на параолимпиадах показывают результаты, которые и здоровым спортсменам не по плечу, но от этого не перестают быть инвалидами». Суд в иске ему отказал, сославшись на то, что он оформлен неправильно.
В 2011 Виталий уволился из полиции. «Не было сил уже там служить – ни моральных, ни физических». Надеялся получить инвалидность в гражданской клинике. И удалось, но ушло на это больше двух лет. «Мне еще повезло. Я, проходя все эти комиссии, на разных людей насмотрелся: некоторые и без ноги, без руки не могут добиться, чтобы признали их инвалидами. Получить этот статус – большое счастье /большая удача/ в нашей стране».
Друзья из бывших омоновцев нашли ему временную работу: помогал им ставить пластиковые окна. Но это были случайные заработки – на выживание семье не хватало, из-за чего в ней случился разлад, который привел к разводу, когда сыну исполнился год. У многих знакомых Виталия – та же история. «Недавно встретил двоих, с которыми был в Чечне, поговорили: оба – в разводе, у одного - ребенок, у другого – двое детей. Нормальные парни, не пьющие, но неустроенные: где в Омске найдешь сегодня работу – такую, чтобы семью содержать?».
Право на жизнь
8 октября 2013 медико-социальная экспертиза (МСЭ) присвоила ему 3 группу инвалидности. Вспомоществование, которого он добивался от государства около 10 лет, состоит из двух частей: 10 тыс. 800 руб. в месяц ему платит МВД и 3 тыс.500 он получает по месту жительства. Итого 14 тыс. 300. При этом государство дает ему право и самому зарабатывать , но работать он может не больше 4 часов в день. Виталий ежедневно просматривает объявления работодателей: там на полставки предлагается заработок 6 -7 тыс. рублей в месяц. Все б ничего, но за съемное жилье, однокомнатное он платит в тот же месяц 12 тыс. («а где дешевле в Омске найдешь?), и еще алименты: взыскиваются они и с инвалидской пенсии, и с остального дохода – 25%. Сейчас сыну его 5 лет, и они с его бывшей супругой довольно трудно живут: он хотел бы помогать им больше, но не с чего. «Если я устроюсь в офис на эти 6-7 тысяч рублей, то мне не что будет жить»: от квартплаты, от алиментов, от лекарств, которые требуются ему постоянно - покупает он их на свои («там такая волокита, чтоб выбить льготы – я не стал даже этим заморачиваться») ничего на жизнь не останется – разве только на полбулки хлеба и чай без сахара.
Потому работает неофициально: пользуясь своими омоновскими связями, нашел заработок не постоянный, но более-менее – 13-15 тысяч рублей: жить на них после вычетов сложно, но выжить можно.
Но так запросто российское государство простым гражданам право на жизнь не дает: его нужно подтверждать каждый год, и это, говорит Виталий – самое страшное. «Когда подходит время прохождения МСЭ для подтверждения инвалидности – меня начинает трясти. Подтверждать надо каждый год, и на это уходит минимум 1,5 месяца. Пройти надо всех врачей – окулиста, окулиста, невропатолога, психиатра, хирурга, сурдолога, терапевта… И каждый из них назначает по несколько обследований. За каждой бумажкой сидишь часами в очередях. Я беру талоны на 10 утра, но еще ни разу на это время не попадал – всегда ждать приходится на час – два дольше. Это невыносимо просто – когда ты знаешь, что мог бы в это время что-то заработать на жизнь. А еще надо объехать все больницы, где ты лежал и сделать запросы, а через 10 дней взять у них справки: если какую-то справку не принесешь на комиссию - пеняй на себя: получишь отлуп,. Подтверждение инвалидности – это 1,5 месяца, вычеркнутые из жизни».
Врачи прописали ему недавно очередные две операции – удаление желчного пузыря, там у него камни, и нейтральныой грыжи, которая у него болит. Но у него нет на это ни денег, ни времени. «Если я лягу сейчас в больницу, то на что буду жить, как буду за квартиру платить?».
Виталию 34 года, а чувствует, говорит, себя так, будто ему под 50. И, тем не менее, он считает, что в этой жизни ему еще повезло – в том, что получил инвалидскую пенсию не простую, а полицейскую. «А как живут гражданские инвалиды – на 5 – 7 тысяч рублей, у кого вторая и третья группа, не представляю, просто в голове не укладывается».
Георгий Бородянский
Источник: http://www.novayagazeta.ru/society/70516.html |
| Категория: Беспредел | Добавил: bordo60 (05.10.2015)
| Автор: Георгий Бородянский
|
Просмотров: 4088
| Рейтинг: 5.0/6
Похожие материалы:
|
|
