|
Сегодня утром, во время завтрака, домой явился судебный пристав. Вместе с ним в подъезд просочились какие-то хмыри с видеокамерой, и, когда жена открывала дверь, попытались ее запечатлеть. А она была в пижаме. И, конечно, пришла в ярость.
С приставом я спокойно поговорил - см. последний абзац. Два придурка с камерой, напугавшие моих домашних, оказались сотрудниками пресловутого центра "Э" - эстаповцами, как их теперь принято называть. Пристав, которого я впустил в квартиру, сообщил, что они ему сказали, что занимаются "экстремистами" и, смеясь, высказал предположение, что "вы, наверное, экстремист". Я подтвердил, что да, он угадал, причем "я не просто экстремист, но главный экстремист".
Между тем, борцуны с экстремизмом так быстро испарились, что я даже не успел их рассмотреть. Хотел сразу позвонить их начальнику, полковнику Евгению Сысоеву, но оказалось, что у меня нет его мобильного, а коллеги, с которыми он любит часто "беседовать", оказались вне доступа. Но я, конечно, Евгения Владимировича все равно найду, объясню ему, что он зарывается и совершенно зря не заботится о своей карьере. И задам ему ряд простых вопросов, которые обязательно лягут впоследствии в основу его собственного "Дела". В том числе:
- кто дал право сотрудникам центра "Э" терроризировать мою семью?
- если центр "Э" ведет столь плотную слежку за мной и моим домом, почему они "прозевали" жестокое нападение на меня 10 июля 2010 года, или "профессиональные гопники" таки действовали и действуют под прикрытием самого центра "Э" или других спецслужб?
- на каком основании центр "Э" ведет наружное наблюдение за мной, есть ли на это надлежащие санкции?
Я прекрасно понимаю, что пока эти вопросы остаются риторическими. Но мои "заклятые друзья" должны отдавать себе отчет в том, что сейчас они сами находятся под пристальным наблюдением со стороны прокуратуры, УСБ, ФСБ и каждое их неверное и незаконное действие чревато, как минимум, сломом карьеры, а то и более серьезными последствиями. Кроме того, вероятность резкого изменения общественно-политической обстановки в отдельном регионе или даже стране последнее время уже не кажется чем-то маловероятным. И люди, не потерявшие разум, этот фактор учитывают в построении собственной жизни...
А пристав оказался тем же самым "приставом по розыску", с которым я общался в прошлом году. И дело оказалось то же, которое стараниями Немировича-Данченко уже набило оскомину всему Омску. Просто Максим Глебович никак не может успокоиться и продолжает "тренировать" службу судебных приставов в ситуации, которая ясна, как белый свет: текущая задолженность по хозяйственным операциям двух юридических лиц, образовавшаяся еще в начале 2008 года и зафиксированная заочным судебным решением, - абсолютно безнадежна, поскольку у "должника" никогда не было и нет реального имущества, пригодного к взысканию; нормальные же, человеческие способы урегулирования претензий Немирович отверг изначально, то есть, ему больше нравится находиться "в проблемном поле". UPD: Позвонил Сысоеву, доложил ситуацию. Он уверяет, что это не его сотрудники. Говорю: "Евгений Владимирович, тогда, может, стоит этим вопросом серьезнее заняться? А то ведь странная получается ситуация, какие-то провокаторы представляются сотрудниками центра "Э", нарушают покой граждан, усугубляют и без того напряженную ситуацию в регионе. Может быть, - говорю, - имеет смысл, учитывая особый интерес к моей персоне и всякие истории вокруг моей квартиры, установить в этом районе наружное наблюдение - посредством камеры или сотрудников... Я совсем не буду против этого возражать, поскольку открытость - мой принцип". - Хорошо, - отвечает, - я с этим делом разберусь.
|
