Омск Политический

В Омске доживает последние дни единственная в Сибири (а может быть и в стране) народная библиотека.

Уникальная общность

Над подъездом одной из омских хрущоб после Нового года сменится вывеска. Эта смена для миллионного города пройдет незаметно – узнают о ней, вероятно, порядка двух тысяч человек: столько числится в здешней библиотеке, занимающей на первом этаже две с лишним сотни кВ. м., постоянных читателей. Она останется, но изменится ее статус: была «территориальной народной», а станет - «муниципальной». И народ, говорит заведующая Лариса Суворова, из нее уйдет. Не то чтобы весь: будет кто- то сюда приходить по разным нуждам – учебным, научным, искать что-то в каталогах – электронных , бумажных, писать заявки на бланках установленных форм (1 и 2 – учебники, монографии, 3,4 – периодические издания и так далее). Будет идти тут какой-то процесс, прописанный в библиотечных стандартах.

Уйдет навсегда, исчезнет живое, теплое, человеческое (ну да, архаичное, советское) – то, что хранилось за этой дверью, (в 90-е она была деревянной, в 2000- е стала железной), как в термосе, около 25 лет.



История этой библиотеки восходит к временам героическим, она – между строк в тех /нетленных/ страницах истории нашей страны, где всякий школьник чувствует «дым отечества», о котором особенно зримо писал Давид Самойлов: «Гудят накатанные рельсы. Просторно, Холодно. Высоко. И погорельцы, погорельцы кочуют с запада к востоку. Сороковые, роковые, свинцовые, пороховые…». Эвакуировали ее в июле 1941 года вместе со всем заводом электротехнической аппаратуры (позже он стал называться «Эликтроточприбор») из Киева в Омск. Те книги, перевезенные за 3,5 тысячи верст, сохранились.

Сама эта библиотека и все в ней – от понурых /потертых/, выцветших половиц до прогнувшихся под энциклопедиями стеллажей и прильнувших к ним комнатных растений – артефакты советского времени. Ремонта здесь не было с конца 80-х годов. Он, конечно, необходим, но всю обстановку, считают общественники, стоило бы оставить как есть. Была у них такая идея – сделать тут что-то вроде музея (чтобы при этом он оставался библиотекой) книг, рожденных в СССР. Потому что такого их полного собрания нигде больше в Омской области нет, да вряд ли где /да и, наверное, мало где/ найдется и за ее пределами: инструкции библиотечной системы предписывают выкидывать большинство таких книг - в макулатуру уходит практически все изданное в 50-е-80-е годы (то, что вышло в свет до 50-го, может представлять ценность антикварную). У вершителей книжных судеб расчет житейский, простой: если книжка позже не переиздавалась, значит, она никому не нужна, ну а если издательства ее перепечатывали в новых переплетах, то зачем нужен старый? Сохранять все это «старье» с точки зрения государства себе дороже, оно занимает лишние площади, а у чиновников одна сверхзадача – оптимизировать все, что можно и что нельзя.

У Ларисы Николаевны, библиотекаря по образованию, посвятившей этой неблагодарной (и в советское время, а потом и подавно) профессии больше 20 лет, подход к ней по сегодняшним меркам – неправильный: слишком трепетно относится она и к книжкам, и к их читателям.

- Книга может быть не востребована 5 -6 лет, а потом вдруг кому-то понадобится. Вот недавно бабушка одна взяла у нас почитать шеститомник Антонины Коптяевой. Эта писательница считается забытой, не переиздавалась, но есть люди, которым она нравится: кто имеет право их осуждать? Или, например, приходит женщины с дочкой, спрашивает: - Есть у вас «Пе́ппи Длинныйчуло́к»? Приношу ей, она берет книгу в руки, листает, и, смотрю, слезы у нее из глаз катятся. Извините, говорит, это та самая книжка, которую я в детстве читала: и обложка та же, и иллюстрации.

И ради такой вот трогательной минуты, считает Лариса Суворова , стоит хранить книги сколько угодно лет. Библиотечным экспертам, которые приходят сюда два раза в неделю, эта «бабская сентиментальность» чужда, хотя они тоже женщины, но такая у них работа: готовят сейчас перевод «территориальной народной» в ЦСМБ (Централизованную систему муниципальных библиотек). Их задача – изъять из книжного фонда все «лишнее».



Вдоль стены на томах «Большой советской энциклопедии» сложены груды фолиантов высотой метра полтора: словари, собрания сочинений - Ромен Роллан, Джон Голсуорси, малоизвестные советские авторы, и все вроде в приличном состоянии – не потрепанные, не рваные, приготовленные к отправке в пункт приема утильсырья.

- Из 45 тысяч книг, которые у нас есть сейчас, останется в лучшем случае тысяч 15 – говорит Лариса Николаевна – Может быть, это рационально и в чем-то правильно – разгружать библиотечные фонды, но мне, знаете, больно смотреть на эти вот штабеля…С нашим фондом так поступать нельзя: его собирали и хранили годами бывшие заводчане, наши читатели. Я и сама этому семь лет отдала – работала тут бесплатно, как и моя предшественница Ирина Вячеславовна. Этот фонд народный, и народу должен принадлежать.

Да вот, образовалась тут в пятиэтажке на проспекте Маркса, дом 20 а такая уникальная общность – советский народ: наверное, последний островок этой общности в Омской области, а, может быть, и в стране. А разве есть в ней по большому счету еще какая-то, и разве не все мы в какой-то мере, хотим того или нет, относимся к ней? /Тут дело ведь не в политических предпочтениях/. Сможем ли в этот Новый год обойтись без сельди под шубой и сотню раз виденной «Иронии судьбы»? (Как-то проводил опрос в Исилькульском районе – все селяне в один голос ответили, что «Нового года без нее не почувствуешь»). Смотрим одним глазом «Старые песни о главным», все еще мычим себе под нос Окуджаву, Высоцкого, вглядываемся вдаль, где уютно горят окна хрущевок, брежневок, сталинок, и эти коробки, светящиеся несбывшимся счастьем, милей навороченных новоделов. Эта страна, «куда не идут поезда», преследует нас повсюду, и оптимизировать ее уже не получится. Не в этой жизни, о чем хорошо сказал диссидентский писатель Сергей Довлатов: «Родина – это мы сами. Наши первые игрушки. Перешитые курточки старших братьев. Бутерброды, завернутые в газету. Девочки в строгих коричневых юбках. Мелочь из отцовского кармана. Экзамены, шпаргалки... Нелепые, ужасающие стихи.. ./Мысли о самоубийстве... Стакан "Агдама" в подворотне... Армейская махорка... Дочка, варежки, рейтузы, подвернувшийся задник крошечного ботинка... Косо перечеркнутые строки... Рукописи, милиция, ОВИР... / Все, что с нами было, – родина. И все, что было, – останется навсегда».

Сорос и КТОС

«Народной» стала заводская библиотека в конце 90-х годов. К тому времени завод оборонного значения понес большие потери, но все еще оставался на плаву (впоследствии при вставании России с колен завод, награжденный орденом Ленина, был радикально преобразован - в самый известный в городе ночной клуб). Библиотека числилась на нем, но денег на зарплату библиотекарям (в советское время тут работало 12 человек) у предприятия не было. Тогдашняя заведующая Ирина Кузакова искала спонсоров, но ни мэрия, ни бизнесмены – бывшие партийцы и комсомольцы ничем не могли помочь. Парадокс, каких тогда было много: помог «антисоветский» Фонд Сороса.

Выиграла Ирина Вячеславовна фантастический грант: компьютеры и оргтехнику, какие и не снились в то время омским библиотекам, а, главное – уйму шикарных книг (сама выбирала по каталогу). «В эйфории – вспоминает она – возомнила, что смогу библиотеку спасти». Пригласили ее на прием в посольство Нидерландов. Купила вечернее платье, альбом о городе Омске («ухнула на него всю зарплату»). Посол пригласил на танец, супруга его пожала руку. Звездный час русской золушки. А по возвращении в Омск узнала, что библиотеку сняли с баланса «Электроточприбора» . «Забирай – сказали – свои книги, и сама выживай, раз такая умная».

Этаж ей оставили, но не весь – подселили КТОС (комитет территориального общественного самоуправления) – организацию неясного назначения, которая активизируется в периоды выборов мэра, Заксобрания, горсовета. КТОС занял место раздевалки и детского абонемента.



Организовала Ирина Кузакова платные услуги – ночной абонент, стала сдавать помещения в аренду разным неформальным сообществам. «Через это место прошли все секты и общественные движения Омска вспоминает блогер sibariana - здесь устраивали лекции и семинары знаменитости и психопаты...здесь мирно в соседних залах заседают анонимные алкоголики и буддисты, агитматериалы с коловратами развешивают на витринах с собраниями сочинений классиков марксизма-ленинизма, перед иконами танцует Кришна, коммунисты вежливо раскланиваются с монархистами в очереди в туалет».

Еще, помнится, собиралась тут в середине двухтысячных «Другая Россия», где тогда представительствовали местные каспаровцы и лимоновцы, республиканцы и жириновцы, члены ВКПБ (Всероссийской коммунистической партии будущего)…И все улыбались друг другу, если и спорили, то дружелюбно, поднятием рук приходили к консенсусу.

Другой России не получилось. Осталось то, на чем она тут сидела (или стояла) – советское наследие, весьма затрапезное, местами облезлое, перекошенное под тяжестью утративших ценность идей, но другого у нас, рожденных в Советском Союзе, нет.

Книги для людей

В народную библиотеку потянулся народ – с мешками, сумками, рюкзаками: понесли сюда книжки из домашних библиотек, и не только старые, но и новые.

Мужчина средних лет в респектабельном пуховике с большими пакетами просит Ларису Николаевну не отвлекаться: «Я выложу в той комнате на столе – потом посмотрите». Это, поясняет она, Михаил, он запоем читает исторические романы, фэнтези, детективы, покупает их постоянно – «что прочтет, тут же приносит нам». И таких читателей здесь десятки. Приходят сюда не только жители окрестных домов , приезжают с окраин, откуда приходится добираться часами и с пересадками. Не сказать, что в Омске совсем мало библиотек, хоть в последнее время их стало заметно меньше (было 46, осталась 41 - сокращения пришлись на Годы культуры и литературы, да и часть оставшихся «оптимизированы»): все же эти люди могли бы найти себе культурное пристанище и поближе. Что их тянет сюда? «Наверное, какая-то ностальгия – полагает заведующая – Это в основном бывшие заводчане, после закрытия завода сменившие место жительства, они записаны здесь давно».

- А я вам скажу – вступает в нашу беседу седая дама с готическим профилем, еще не успевшая снять пальто, ее зовут Наталья Алексеевна, она – одна из самых активных здешних общественников – Мы все здесь чувствуем себя, как дома, здесь, понимаете, нет никакой бюрократии: люди могут часами у полок стоять – выбирать, что им нравится. А если какие-то затруднения, библиотекаря звать не надо – она сама на помощь придет, спросит: может, это вам подойдет или то, пойдет– посмотрит в хранилище. Нет больше в городе мест, где так, со всей душой, относятся к людям: мы здесь – одна семья, понимаете. Вместе отмечаем все праздники: в День Победы собираются ветераны, песни поют, читают стихи, под Новый год елку ставим, детей приводим внуков, каждый – со своей снедью, открываем шампанское. Это наша библиотека, а мэрия хочет ее прибрать.
А еще, говорит Наталья Алексеевна, люди приходят сюда, как в церковь, но только тут для души больше света. «Эти женщины - библиотекари, они – жрицы». Наверное, так и есть: работа без зарплаты – это не служба - служение.

В 2009 году Ирина Кузакова передала книжный фонд Ларисе Суворовой. «Я в другой библиотеке раньше работала, а в то время дома сидела с детьми, у меня их четверо. Приходила сюда лет пять, как читатель. Ирина Вячеславовна спросила: сможешь взять это все на себя? Я подумала и решила: возьмусь. Жалко было, что труды ее могут пропасть. Дети к тому времени подросли, а она не могла уже управляться с этим хозяйством: передала мне вахту, и сказала: - Ну вот, теперь можно на инвалидность идти с чистой совестью.

Заведующей Лариса Николаевна только называется: все приходится делать самой – мыть полы на площади 200 кв.м. , поливать цветы, вести формуляры, решать финансовые проблемы. И все – на общественных началах. Помогает народ: время от времени проводятся читательские субботники - пыль стирают с книжек, подклеивают обложки. Когда пожарные предъявили штраф за испорченную сигнализацию, скинулись – кто сколько мог, заменили ее и электропроводку.

С пустыми руками никто сюда не приходят. Наталья Алексеевна принесла кипу старых газет. «Макулатура для нас - тоже большая ценность – говорит Лариса Суворова – она на оплату коммуналки идет. Все читатели это знают и приносят нам ее каждый день, собирают по почтовым ящи кам, куда рекламу всякую сбрасывают. Без их помощи мы не смогли бы 18 тысяч в месяц платить»/



Тут проходят вечера, посвященные бардам и отдельно – Высоцкому, но на советской тематике библиотека не замыкается: постоянно работает «клуб пушкинистов». Удивился: сколько в Омске, оказывается, фанатов Пушкина – только сюда приходит их три десятка. Обсуждают все этапы его жизни: лицей, Михайловское, Болдино, дуэль, последние дни, взаимоотношения с декабристами, с властью, с женщинами…

По рассказу Ларисы Николаевны получается, что Россия по-прежнему многочитающая страна. «Говорят, что интернет вытеснил живую книгу. Это неправда – люди к ней тянутся. И молодежи к нам приходит немало, и особенно много школьников младших классов: тут же рядом с нами гимназии – 69-я и 115-я. А когда приводили сюда на экскурсию совсем маленьких – из детсада «Рябинушка», называлась она «Дом, в котором живут книжки» - детки слушали с открытыми ртами».

А еще поступают сюда заказы из детских домов – просят подобрать книги их обитателям, больниц, где лежат люди, которым нечем отвлечься от мук («привозим сумки, нянечкам книжки отдаем – они раздают лежачим»), и просто приходят местные жители с просьбами: «У меня соседка снизу – инвалид, а сверху – бабушка с тремя внуками сидит – не может выйти… А у меня сын дежурит ночами…Можно взять им что-нибудь почитать? – Ради Бога. Бывает, книг по 15 набирают для знакомых, для родственников».

Народ распадется на пользователей

Год с лишним назад городские власти решили лавочку эту, то есть народную библиотеку прикрыть. Не со зла: просто решили использовать площади, которые она занимает, более оптимально - бизнесмены некоторые к ним присматривались. Поставили заведующей условие: или оплачивайте аренду – 80 тыс. рублей в месяц, или мы вас выселяем. У народа здешнего столько денег в свободном обращении нет.

Департамент имущественных отношений мэрии подал иск в арбитражный суд с требованием признать незаконным дальнейшее пребывание библиотеки по адресу пр. Маркса, 20 а ввиду окончания срока договора о безвозмездном пользовании.

Общественники тем временем отправили открытое письмо (в нем больше 50 подписей) городским и областным депутатам и еще в ряд инстанций. Его напечатали два омских издания, возник нешуточный резонанс – дошло дело до губернатора Виктора Назарова. В ответе на депутатский запрос он пояснил, по каким причинам народная библиотека должна быть ликвидирована : в ней, по его сведениям, «не соблюдаются нормативы библиотечно-информационного обслуживания пользователей, выявлены многочисленные нарушения действующего законодательства - в том числе в части защиты детей от информации, наносящей вред, защиты персональных данных, противодействия экстремизму и т.д. («Красный путь», 25 августа 2016).

«Наверное, - говорит Лариса Николаевна, - кто-то ввел Виктора Ивановича в заблуждение. Никаких таких нарушений у нас обнаружено не было – ни проверяющими, ни экспертами. Единственное, что было - некоторые детские книги стояли рядом со взрослыми, но мы это исправили».

Суд «народники» проиграли, но департамент культура Омска, откликнувшись на обращение народа, решил помещение у библиотеки не отнимать и даже пообещал провести там ремонт, при этом лишив ее звания народной – она станет скромной и незаметной частью муниципальной библиотечной сети. Ларисе Суворовой ведомство посулило зарплату, но ее это не радует: «Библиотеку нашу под общепринятые стандарты, от уникального книжного фонда останется в лучшем случае третья часть. Открытого доступа к нему у людей не будет, и мы не сможем общаться с читателями, как сейчас, и даже принимать у них книги будем не вправе: каждую книжку придется проводить через централизованную сеть, а это очень процедура. Ну и кто будет сюда ходить?». Народ, уверена Лариса Николаевна, отсюда уйдет – останутся только пользователи.

Идея создать здесь библиотеку – музей с условным названием «Рожденные в СССР» не нашла отклика ни у депутатов, ни у чиновников. Возможно, сработал инстинкт самосохранения: чем меньше людей собираются в одном месте и чем эти люди меньше похожи на единый народ, не важно какой — российский или советский, — тем власть себя чувствует спокойнее.

Георгий Бородянский
Фото © Константин Ткаченко