Омск Политический

19 августа 1991 в Москве Государственный комитет по чрезвычайному положению совершил государственный переворот с целью захвата власти и приступил к демонтажу демократических реформ. Лидеры и актив демократического движения в Омске в тот же день сформировали «Комитет по защите законно избранных органов власти» и повели организованное противодействие самопровозглашённой хунте ГКЧП. Среди членов омского демократического комитета был и я, Владимир Кунгурцев. В Москве десятки тысяч людей пришли на защиту Белого Дома, во всех крупных городах прошли массовые протестные выступления. Планы заговорщиков провалились после трех дней и ночей противостояния на баррикадах танковой армаде ГКЧП. С тех пор 19 августа стал моим личным праздником.

Nirvana

К концу 80-х, после многих лет страданий, советские люди в глубине души верили, что существует общественный строй, в котором страданий больше не будет. «Романтики», как назвали их позже, искренне верили, что подобный строй вполне достижим для нашей страны, и всем народом удастся достигнуть состояния нирваны. В отличие от буддистов, те, кто проявили социальную активность и самостоятельность стали костяком демократического движения. Основным препятствием на пути в светлое будущее они видели в командно-административной системе с монополией КПСС на власть. Альтернативой этому должны были стать демократические реформы. Позже к ним приклеят ярлык «демократы».

Genesis

В закрытом городе Омске 50 процентов экономики составляло машиностроение, в первую очередь оборонного направления. На ком держалась наша оборонка? На ИТР - инженерно-технической интеллигенции и специалистах высокой квалификации. ИТР и преподаватели ВУЗов, в силу своего профессионализма стали той фрондой, которая встала в оппозицию к номенклатуре. 

В Омске с нуля возникли неформальные общественные объединения и комитеты, в т.ч. дискуссионный клуб «Диалог», «Клуб избирателей», экологическое объединение «Зеленый город» и др., в которых прошли политический ликбез активные сторонники демократических перемен. Там же ковалась идеология демократических реформ. Демократы не только знали друг друга в лицо, но и имели развёрнутые контакты с московскими лидерами демократического движения. 

Путчу ГКЧП и противодействию хунте предшествовали три года насыщенных событиями (митинги, заседания клубов, конференции, выборы…) борьбы демократического движения с номенклатурой во всех сферах общественной жизни Омска. К августу 1991 года в стане «демократического движения» в Омске просматривались три основные группы. 

В одно крыло составляли гражданские активисты, в КПСС не состоявшие, т.н. неформалы, имеющие чёткие программы в социальной, экологической, градостроительной и других областях общественной жизни. По сути своей разрозненные, нескооперированные в цельную организацию, неформалы навели шороху на местную номенклатуру. По моему мнению, гражданскому крылу в Омске требовалось ещё два-три года для объединения в единую политически сплочённую команду. 

«ДемРоссия», возникшая как фракция внутри КПСС, составляла левое крыло демократического движения. «ДемРоссия» двойственная по своей природе, ещё не растеряла иллюзий построения социализма с человеческим лицом с участием КПСС и частенько тормозила. Им симпатизировала большая часть рядовых членов КПСС, ещё не расставшихся с партбилетами. 

Ядром демократического движения мог бы стать «Омский народный фронт», который, по сути, был единственным политическим объединением. Если в Прибалтике возникли народные фронты с антисоветской идеологией, то в Омске чистых антикоммунистов было мало. 

Медвежью услугу омскому демократическому движению оказала победа многих демократов на выборах. Эпицентр политической борьбы сместился в советы разного уровня. А энергия малочисленных демократических избранников ушла на фракционную «парламентскую» работу. 

К августу 1991 года демократическое движение подошло с недостаточно сильным политическим ядром. Этим, а также большая часть народа была не вовлечена в демократические реформы, воспользовались многочисленные номенклатурщики и карьеристы всех мастей, прибравшие после путча власть в Омске и в России, в целом. 

О путче я узнал в утром 19 августа 1991, когда выносил мусор. Женщина из соседнего дома встревожено сообщила «диктор по радио сообщил ,что Президент отстранён». 

Я созвонился с Виктором Корбом, депутатом горсовета, редактором газеты «Демократический Омск» и Сергеем Богдановским, сопредседателем ОНФ. Мы договорились о встрече в редакции «ДО», по адресу Декабристов, 32. Когда мы собрались, перед нами не стоял вопрос «что делать». Нам не нужно было тратить время на выяснение того, что ГКЧП является государственным переворотом, это было ясно без объяснений. Свою энергию мы направили на созидательную работу. Наименование комитета «по защите законно избранных органов власти» предложил Сергей Богдановский. Мы с ходу отвергли другие варианты названий комитета, которые могли бы всплыть при голосовании, по типу «В поддержку Ельцина!» и подготовили весомые аргументы, в пользу нашего варианта названия. 

Там же определились с кандидатурой председателя - «Минжуренко А.В. - народный депутат СССР, один из лидеров Межрегиональной депутатской группы (МДГ)». С. Богдановский, невзирая на личную антипатию к нему, согласился с нашими доводами. 

Солнце освещало рассыпанные на подоконниках яблоки с моего сада, когда закрывали на ключ редакцию. «Как знать, когда вернусь в редакцию, да вернёмся ли вообще?..» - эту картину я запомнил на всю жизнь. 

На первом заседании комитета в горсовете я так прямо и сказал: «Александр Васильевич, придётся Вам, при статусе народного депутата браться…» Замом председателя комитета вызвался Виктор Корб, а в помощники пошёл я. Окончательно определились с последующими организационными шагами и содержанием воззваний и др. документов. 

Помнится, к 6 вечера я подъехал к Дому Белова, где по понедельникам собирался на заседания Омский клуб. Перед музеем собралось около полусотни человек, среди них было много предпринимателей и депутатов областного совета. Мы забрали всех с собой в горсовет, где вечером, прошло ещё одно многолюдное заседание. 

Многолетний большевицкий террор вызвал в людях генетический страх. 19 августа 91 года, в момент самозаписи в комитет, в один знакомый депутат не стал записываться, объясняя мне, что не может рисковать, т.к. у него жена и сын. Это не помешало ему все дни путча находится в комитете, однако в «расстрельный» список он не записался. 

А меня он спросил, почему я ничего не боялся? Опасался, но животного страха не было.
Может это потому, что в моих предках не было крепостных, с рабскими привычками. Предки мои по материнской линии были зажиточными крестьянами и купцами из самарской губернии. Деда моего, мастерового, раскулачили, когда уже родилась мама. Предки по линии отца – сибиряки и матросы сосланные в Сибирь – то же люди лишённые рабских привычек. 

Эта августовская неделя 91-го в Омске во всех смыслах была жаркой. В августе стояла мягкая летняя погода. В ночь на 22 августа 1991 меня, как и др. членов комитета вызвонили ночные дежурные. Я ночевал у родителей, в квартире рядом с железнодорожными кассами на Пушкина. Тихим ранним утром я направился в горсовет по трамвайным путям через Комсомольский мост. В диссонанс с погодой из Москвы шли вести о подготавливаемом штурме, который, слава Богу, не состоялся. Это утро – одна из ярчайших картин моей жизни. 

Время стёрло многочисленные события тех дней, припоминаю, как занимался разнообразными делами: обсуждал с участием Анатолий Бабенко, сопредседателем ОНФ достижимость проведения всеобщей политической забастовки, а потом из окна машины раздавал экстренный номер газеты «Демократический Омск» на остановках. 

В памяти осталось, как возвращаясь с последнего митинга у цирка, я забежал в магазин на Ленинградской площади, что бы купить хоть какой-нибудь еды, а потом поил кефиром с баранками всех, который дневал и ночевал дни путча в здании горсовета. Жаль не сохранилось не одной фотографии, а на снимках с митингов можно найти меня, я стою спиной к Минжуренко и держу на плече мегафон. 

В те дни в ходу было определение путча: «демократы потерпели сокрушительную победу». 

Рухнула моя идефикс, которая заключалась в том, что демократию в Союзе надо следовало растить снизу вверх, не спускать сверху вниз. «Начинать с выборов старших в доме, посёлке. Затем уже проверенные работой и «должностью» люди могли быть избраны на уровень района, города и т.д.» Во власти «большевики с обратным знаком» приступили к экономическим реформам и приватизации. 

«Получил ваучер – купил жене сапоги…» 

Все понимают, что путч и последовавшие за ним события не принесли ни очищения страны, ни оздоровления общества. Катарсиса или даже покаяния не наступило! 

Медалью "Защитнику Свободной России", как других участников омского комитета сопротивления, меня не наградили. Поэтому, не носить медаль с гордостью, не отказаться от неё по идейным соображениям, я не мог. Мои заслуги перед демократической Россией в те дни оценили только органы, которые вписали меня, как стало известно позже, в «расстрельные списки» на интернирование в случае победы ГКЧП. 

Матушка до смерти упрекала меня в том, что я «связался с демократами». Признать тот факт, что её сын в своём духовном и интеллектуальном развитии пришёл к демократическим идеалам она не смогла. 

19 августа 1991 года я могу считать точкой своего личного возвышения. Этот день я отмечаю, как мой личный праздник. 

Скрытые пружины действия и последствия путча в посте «Номенклатура после путча».  

Зимой 1992 года я съездил в Москву на Всероссийскую конференцию общественного движения «Демократическая Россия» и поучаствовал в «Собрание граждан РФ». По итогам двух мероприятий, как пишу в автобиографии, я инициировал выход из «Демократической России» региональных активистов, в числе которых Бабенко А.В., Богдановский С.О., Корб В.В. Кунгурцев В.Л., Яковлев В.Н., по идеологическим причинам.