Двадцать лет - это весьма значительный период в современной политической истории России, вполне достойный повод для основательного анализа исторических событий, обоснованных выводов и интерпретаций. Но современная Россия, похоже, пока еще не вышла из состояния "реформаторского анабиоза" и не способна к критическому восприятию действительности и прошлого. Неудивительно, что в Омске, например, не нашли отклика предложения ни о проведении научно-практической конференции, ни даже круглого стола на тему "августовского путча". Единственной более-менее заметной попыткой стали публикации в "Вашем ореоле" и "Бизнес курсе", подготовленные одним автором по одному набору источников. Материал, за редкими исключениями, получился весьма поверхностным, лишенным целостности и содержащим довольно много пустопорожних рассуждений, очевидных ошибок и даже злонамеренных домыслов. Попробую хотя бы некоторые из них отметить и дезавуировать, чтобы они потом не породили целой серии ошибок, закрепленных даже в научных публикациях, как уже не раз бывало. Всем интересующимся этой темой рекомендую внимательно ознакомиться и с воспоминаниями других непосредственных участников тех бурных событий, опубликованными на сайте "Омск Политический".
На фото - участники круглого стола, посвященного десятилетию путча, прошедшего в РЦСО Омска 21 августа 2001 года. На переднем плане - члены Комитета по защите законно избранных органов власти.
Август - традиционное время всяческих катаклизмов в России. Мертвый политический сезон. Информационный голод. Любимое время отпуска у большинства людей, независимо от ранга. Все разъезжаются: на обжитые пляжи Турции-Египта-Таиланда, на курорты Краснодарского края, на рыболовные базы на Ахтубе, в в пригородные дома отдыха - или просто пропадают на дачах и огородах. Август 1991 года не был исключением: 19 августа тоже очень многих наших соратников просто не оказалось в Омске, правда, отпуска тогда большинство проводили, не выезжая за рубеж. Я помню, как переживал, например, Виктор Яковлев, один из лидеров фракции "Демроссия" в областном совете, что путч застал его в поезде, во время отпуска с семьей. В отпусках были и городские "начальники" - председатель горсовета Владимир Варнавский и председатель горисполкома Геннадий Павлов. Правда, Владимир Алексеевич, славящийся своим тонким политическим чутьем, отпуск свой прервал и появился в здании горсовета уже к обеду. И это дало ему возможность вполне достойно проявить себя в этот сложный момент. Но вряд ли стоит из него делать героя сопротивления, как это получилось в упомянутых публикациях. Впрочем, попробую изложить свои критические замечания как можно более беспристрастно, аргументированно, аккуратно следуя публикации в "Бизнес курсе" (номер №31 от 17 августа 2011 года, с. 42-45).
Александр Минжуренко: "Указы президента РСФСР Бориса Ельцина до нас не доходили"
Поправка: эти указы появились 20 августа и стали доступны Общественному комитету гражданских действий по защите законно избранных органов власти (далее - Комитет) почти сразу, поскольку у нас уже 19 августа была установлена вполне надежная связь с нашими коллегами по демдвижению в Москве - по телефонам и факсам.
Леонид Рыженко: "В результате города договорились встать в объединенную оппозицию ГКЧП".
Никаких надежных подтверждений этой договоренности я не встречал ни в одном из источников, ни в 1991 году, ни позже. Думаю, это больше похоже на эмоциональный речевой оборот.
Александр Минжуренко: "Мы раскрутили подпольную типографию, распространяли указы..."
Никаких подпольных типографий мы, разумеется, не раскручивали. Просто Александр Васильевич никогда сам этой черновой работой не занимался, в отличие от нас, гражданских активистов, еще в 1988-1990 годах умудрявшихся и делать достаточные тиражи агитационных материалов, и даже издавать независимые газеты. Так что для нас это все было вполне отработанным делом, достаточно было закрепить ответственных за это важное направление, решить вопрос с ресурсами и контролировать реализацию.
Александр Минжуренко: "Рано утром 21 августа я позвонил руководителю телевидения Кулиничу, он ни в коем случае не разрешил предоставлять нам эфир. Мы приехали, а против нас уже выставлена милиция..."
На самом деле решение направить в ГТРК утром 21 августа делегацию из депутатов всех уровней с целью "прорыва информационной блокады" было принято Комитетом накануне. Рано утром в здание радио мы подъехали сначала вместе с Владимиром Козловым, нас встретил Леонид Кудрявский, который в это утро был ведущим информационного выпуска, идущего в прямом эфире. Мы объяснили ему ситуацию и попросили хотя бы просто зачитать официальный текст Указа Президента России. Но он побоялся такой ответственности (как выразился тогда Владимир Козлов, "очко жим-жим") и отказал нам, предложив дождаться председателя ТРК Александра Кулинича. Чуть позже, действительно, к зданию подтянулись и руководители районной милиции и прокуратуры, и Минжуренко, которому, впрочем, так и не удалось убедить Кулинича дать в эфир эти указы.
Александр Минжуренко: "После того как нас не пустили, мы начали разрабатывать листовки, призывающие к акции неповиновения и массовым забастовкам".
Не совсем так. На самом деле с предложением готовиться к всеобщей политической забастовке против ГКЧП выступил в первый же день Анатолий Бабенко и получил от Комитета добро на формирование забастовочного комитета (я лично выдал ему ключ от здания редакции "Демократического Омска" на Декабристов, 32 для проведения заседаний забасткома). И листовки мы начали разрабатывать тогда же, но тираж, действительно сделали только 21 августа, причем в этих листовках, насколько я помню, не было объявления политической стачки, а лишь призыв к "готовности номер один". Впрочем, этот тираж почти весь остался неиспользованным, поскольку уже 22 августа ГКЧП был арестован. И мы еще несколько лет использовали эти листовки в качестве... черновиков в редакции "Демократического Омска", а затем информационного агентства "ДО-инфо"
Леонид Рыженко: "В городе шли три мощных митинга, на которых были сотни людей. Я, Казанник и Минжуренко ездили по ним и выступали..." (о событиях 21 августа)
Эта ошибка транслируется, к сожалению, многими участниками тех событий. На самом деле, упомянутые "мощные митинги", на которых были не сотни, а тысячи омичей, проходили не 21, а 22 августа. Я сам был их организатором, уведомляя об их проведении и.о. председателя горисполкома Анатолия Бушуева утром 20 августа.
Сергей Сусликов: "Через несколько дней в здании мэрии собирались тогдашние демократы - Корб, Фридман и другие, чтобы дать оценку событиям. Они раздавали листовки, где, среди прочего, было написано, что Полежаев и Феодосий поддержали дело демократии. Я возмутился... и сказал, что вешать ему медаль за помощь демократии нельзя".
Ну это настолько очевидный бред, что даже комментировать сложно. Начиная с того, что Геннадий Шмерельевич Фридман был "демократом" преимущественно в роли доверенного лица народного депутата СССР Алексея Казанника, который также не снисходил до взаимодействия с реальным демократическим движением, кроме вещания с трибун. Упомянутое совещание в горсовете, на самом деле проходило, и там раздавалась листовка, подписанная членами Комитета по защите законно избранных органов власти. Но ее смысл и текст были прямо противоположны тому, что сообщает г-н Сусликов. В чем легко убедиться, ознакомившись с этим архивным документом (см. тут и тут). И, потом, то, что мы - реальные лидеры демдвижения в Омске - всегда были в бескомпромиссной оппозиции Леониду Полежаеву, отлично известно всем, кто хоть немного интересуется новейшей политической историей.
Геннадий Фридман: "Городской совет - с Варнавским и Рыженко во главе - очень четко в первую минуту определил свою позицию... Очень хорошо, что во главе сопротивления встали сразу и Варнавский, и Рыженко. Им удалось объединить людей." Александр Минжуренко: "С ведома Варнавского мы собрались в здании Горсовета. На случай, если будет тесно, он предложил еще одну комнату с телефонами и факсами".
Очень большая натяжка На самом деле было так. Когда мы с Владимиром Кунгурцевым прибыли в здание горсовета, чтобы согласовать его использование в качестве места для Комитета защиты законно избранных органов власти, мы обнаружили в нем только зампреда горсовета Леонида Рыженко. Он подтвердил, что мы можем использовать выделенную ранее (выбитую из аппарата!) маленькую комнатку для депутатов группы "Демроссия" под нужды Комитета. Но не рискнул взять на себя решение вопроса об обеспечении деятельности Комитета, включая выделение дополнительных телефонов и более просторного помещения. В состав Комитета он также отказался войти. Когда к обеду в горсовет неожиданно пришел Владимир Варнавский, срочно вышедший из отпуска, мы вместе с Минжуренко договорились о предоставлении Комитету еще одного телефона и кабинета. Причем, Александр Васильевич, похоже, забыл, что поначалу эта встреча происходила, мягко говоря, недружелюбно. И этим поддержка ограничилась. Никаких факсов, разумеется, Варнавский нам не предлагал - для получения оперативных факсограмм мы использовали редкие в то время аппараты в редакциях "Ореола" и "Нового обозрения". Официальная позиция горсовета же определилась только 20 августа, на экстренном заседании его Президиума. Да, он занял однозначную позицию поддержки законного Президента России, но сделал это все-таки далеко не "в первую минуту". И, уж точно, невозможно именовать Рыженко и Варнавского "главами сопротивления".
На самом деле было так. Когда мы с Владимиром Кунгурцевым прибыли в здание горсовета, чтобы согласовать его использование в качестве места для Комитета защиты законно избранных органов власти, мы обнаружили в нем только зампреда горсовета Леонида Рыженко. Он подтвердил, что мы можем использовать выделенную ранее (выбитую из аппарата!) маленькую комнатку для депутатов группы "Демроссия" под нужды Комитета. Но не рискнул взять на себя решение вопроса об обеспечении деятельности Комитета, включая выделение дополнительных телефонов и более просторного помещения. В состав Комитета он также отказался войти. Когда к обеду в горсовет неожиданно пришел Владимир Варнавский, срочно вышедший из отпуска, мы вместе с Минжуренко договорились о предоставлении Комитету еще одного телефона и кабинета. Причем, Александр Васильевич, похоже, забыл, что поначалу эта встреча происходила, мягко говоря, недружелюбно. И этим поддержка ограничилась. Никаких факсов, разумеется, Варнавский нам не предлагал - для получения оперативных факсограмм мы использовали редкие в то время аппараты в редакциях "Ореола" и "Нового обозрения". Официальная позиция горсовета же определилась только 20 августа, на экстренном заседании его Президиума. Да, он занял однозначную позицию поддержки законного Президента России, но сделал это все-таки далеко не "в первую минуту". И, уж точно, невозможно именовать Рыженко и Варнавского "главами сопротивления".
